Когда-то давно, прошлой весной-летом мы шли по ночным дорогам Бердска, нетрезвые, счастливые дети-взрослые, плакали и смеялись, а Исаков навсегда остался у меня в памяти читающим на ходу стихотворение неизвестного для меня авторства:

Россыпь

Трагедия жизни вместима на россыпь сибирской вязи.
я видел, как гордо идущие падали наземь,
в итоге я сам прочесывал носом паркет,
что странно. по сути комета среди планет
планете подобной стать ну никак не должна.
сжимая в кармане предмет, ты
предмету не станешь подобным.
если только карман не является словом страна,
а предметы в кармане не названы были народом.

Иллюзия веры сжимает пространство в плацкарт.
среди детских криков и сиплых скрипящих нард
я медленно стягивал старый изорванный китель.
я знаю о том, о чем должен знать победитель-
в любом из возможных раскладов ты, парень, ведом,
герой кинофильма, написанный кем-то текст.
весь мир-это очередь на пассажирский вагон,
что резво несется в формате двух поржавелых рельс.

я не то, чтобы сетую на заваренной каши вкус.
я, как прочие люди в вагоне, безумно боюсь,
когда дело доходит до жизни соседа по полке.
понимаю, что что-то менять то по сути без толку,
потому, что мой ферзь с королем заметались в квадрат,
попадая на вилку в рукав вороного коня.
я уверен, что столько не важен сам мат,
сколько важен сам фактор наличия свойства борьба.

я-игрок. между нами - пол дюжины тысяч славянский верст.
я ни разу не ездил дальше украинских мест,
хотя многие вторят, что ехать отсюда стоит.
в мониторе напротив апостол собрал свой тринадцатый стрит,
я два года-в голяк, и уже подготовился к слету.
я пытаюсь смириться, что вера в значении икс
стремится к нулю. я забиваю четвертый.
в меня верящих-список из нескольких томных лиц.

я загнался, порядком отвыкший от дерзких рифм.
я запутался в вязкой рутине моих парадигм.
понимаю, что Бродский, похоже, писал про траву:
"весна задержалась на месяц, а я до сих пор долблю"
это истина, ровно как слишком дрожащие пальцы.
солнце бреет асфальт, убирая ночную щетину.
предположим апрель взял привычку кататься зайцем,
подгоняемый мыслью о том, что четвертый раз к ряду, походу, приходится скинуть.

небо цвета обоев на кухне, до боли знакомой.
я по сути мечусь, называя два места жительства домом,
не уверенный в том, что мне здесь по прежнему рады.
я выходит повсюду гость и нигде хозяин,
мои вещи вмещаются в два магазинных пакета.
мое постоянство сравнимо с валютным курсом.
недавно я начал выменивать книги за сигареты
в попытке понять, сколько же стоит искусство.

мир всецело тянулся руками в спартанский вектор,
а в итоге и сам ослабел, постарел, померк,
он готов полететь да с обрыва в морские пучины.
забивая на следствие, на причину
я насилую время отсчетом последних минут.
провожу их с тобой, разделяя на омут кровати
и не важно что наших метафор с тобой не поймут.
мысли тают в объятьях ночных пассатов.

Я нашла его в аудиозаписи, и каждый раз натыкаюсь на него, когда перемешиваю свой плейлист. И каждый раз мне открывается какая-то новая часть этого произведения. И я до сих пор открыла его не полностью -  настолько оно глубоко.